В отличие от Е. Онегина, который одно время считал, что замена счастью ≈ ╚вольность и покой╩, подавляющее большинство народонаселения, как известно, находит свое счастье в привычке. Удобство обычая, состоящего из действий родных и наизусть известных, в том, что не нужно задумываться, как поступить. В этом смысле обычай есть основа человеческой культуры: за нас уже все придумали, а мы впитали это с молоком матери и можем теперь с видом, полным достоинства, передавать повседневную мудрость (вроде хороших манер и правил личной гигиены) молодому поколению. Мы бываем весьма встревожены, когда естественность наших обыкновений ставится под вопрос, сталкиваемся ли мы с чужим обычаем или же с бунтом юношества, подрывающим устои (впрочем, надо признать, все больше по мелочам). Однако культурность человека чувствующего иногда останавливает его прежде, чем он перегрызет глотку ближнему, столь возмутительным образом разбивающему яйцо не с того конца.
Некоторые среди привычных повседневных действий представляют собой своеобразный парадокс: они передались новому поколению не благодаря, а вопреки усилиям воспитателей и, по сути, ускользают от рационального объяснения ≈ досужему моралисту остается лишь пенять на дурной пример, хотя и не совсем понятно, на каком основании. Необъяснима уже сама устойчивая заразительность дурного примера или же то неудобное обстоятельство, что и примера-то зачастую вовсе не требуется.
Такие сугубо праздные привычки, часть из которых именуют ╚дурными╩, а другую часть ╚вредными╩, бросают вызов разумному мироустройству и культурности повседневной жизни. И дело даже не в том, что грызение ногтей, ковыряние в носу, мастурбация или же, например, курение не приносят совсем никакой пользы обществу ≈ сегодня об общественном вреде этих действий могут всерьез говорить лишь ангажированные тоталитарные романтики. Дело в том, что над телом человека производятся некие процедуры, неподконтрольные обществу и воспитателю, и они оказываются своего рода несанкционированным пряником, чудесным образом вырастающим из-под кнута, удовольствием, которое всегда с тобой. Оттого эти привычки и остаются последним прибежищем свободы для члена общества, по рукам и ногам связанного всяческими обычаями и приличиями.
Конечно, можно попытаться лишить человека всех удовольствий, заставить его бросить курить, перестать употреблять алкоголь и заниматься сексом. Тогда ему будет не жалко отдать жизнь за Родину. Но вот за этот-то положенный на алтарь Отечества остаток своей невротической жизни он и сгрызет себе все ногти. Контроль за повседневностью не может быть тотальным. Всегда остается определенный зазор, где властны не разум и не железная воля, а тело. В общении с ╚хозяином╩ оно использует специфический язык, сообщая не о своих потребностях в целом, но о том, чем можно заместить их удовлетворение, чем доставить временное, но вполне доступное облегчение: где-то тело заболит, а вот здесь оно попросит почесать, а там-то и там-то расчесать до крови и все равно чесать дальше, а вот там ≈ обгрызть ногти или сжевать внутреннюю поверхность щеки (есть и такая привычка, тоже замена счастью).
Показательна зыбкость и историческая подвижность границ представлений о вредном и дурном характере привычек. Какая-нибудь телесная практика в определенную эпоху из поощряемой или нейтральной вдруг становится порицаемой, а через несколько веков заряд морального осуждения ослабевает. Антропологический же взгляд на проблему и вовсе учитывает все возможные варианты обычаев, встречающиеся у разных народов, и не предполагает оценочных суждений. С точки зрения антрополога, дитя, покуривающее на руках у матери (такие шокирующие западную публику фотографии журналисты иногда привозят из стран Юго-Восточной Азии), ничуть не менее естественно, чем, скажем, выпивание по утрам чашки чаю, ибо и то, и другое есть культурный обычай, а следовать обычаю ≈ естественно. Оценки же обычаев и привычек с точки зрения полезности, вреда и моральной ценности в каждой культуре свои. Идея о вредности зачастую просто служит аргументом в моральном споре, равно как и представление о ╚грязном╩, не связанное напрямую с физиологически понимаемой гигиеной, может не иметь под собой никаких реальных оснований.
Впрочем, грызение ногтей и ковыряние в носу встречаются не повсеместно и уже этим несколько выбиваются из ряда примеров, в котором находятся употребление тех или иных психоактивных веществ и мастурбация. Сведущие люди утверждают, что расцвет ╚дурных╩ привычек у детей и юношества в нашей культуре связан, в частности, с тем, что телесный контакт матери и младенца у нас ≈ сравнительно с другими культурами ≈ значительно скуднее. И вообще с конца XIX века распространены всякие строгости: считается, что, чтобы вырастить здорового, сильного и некапризного человека, ребенка нельзя баловать, потакать его желаниям, когда он плачет, и т. д. Кто из молодых родителей не слышал советов о том, что не следует часто брать ребенка на руки и укачивать перед сном, что кормить его нужно строго по часам, пораньше отучать от соски и все такое прочее. Вот и вместо уютной колыбели у нас плоские манежи. В этих условиях народ вырастает капризным и гневливым (в отличие, скажем, от каких-нибудь спокойных эскимосов, которых в младенчестве матери носят на себе под одеждой) и сосет палец, когда не дают ничего другого. А сосание пальца ≈ это уже ╚дурная╩ привычка, хотя и не особенно вредная. Впрочем, сославшись на немытость рук, вполне можно объявить палец грязным, а привычку ≈ таки вредной.
Осталось только запечатать привычку чувством стыда, этим цементирующим раствором культуры. Пробуждая стыд, человека учат ╚вести себя╩, опираясь на его сознательность, формируя в нем этого самого сознательного ╚себя╩, способного самостоятельно исполнять одергивающие функции автовоспитателя. Но так называемые дурные привычки обитают как раз там, где ╚вести себя╩ затруднительно, где не вполне властно сознание ≈ в том загадочном телесном зазоре, язык которого остается тайной и для ╚ведущего себя╩, и для его наставника.
Само слово ╚привычка╩, будь то ╚дурная╩ или ╚вредная╩, склоняет нас относить и курение, и сосание пальца, и грызение ногтей, и мастурбацию к одному разряду явлений. Объединяет их чувство неудобства, которое обязан испытывать воспитанный человек, когда такие его действия попадают на глаза кому-то другому. Впрочем, неудобства никогда не испытывают ≈ и в этом тоже их привычка ≈ люди, привыкшие перебивать собеседника, отвечать вопросом на вопрос, размахивать руками и никогда не дочитывать до конца газетные статьи.
Илья УТЕХИН